ЭШЕНВАЛЬДС - 2:
Сияние
Сияние
В течение 4-х лет — с 2011 по 2015 латвийский композитор Эрикс Эшенвальдс работал над мультимедийной симфонией, посвящённой полярному сиянию.
Тема звёздного неба занимает особое место в творчестве Эрикса Эшенвальдса.
Она оказалась настолько животрепещущей и неисчерпаемой, что композитор, создав несколько прекрасных хоровых сочинений, понял, насколько этого мало, и нырнул в ночное северное небо с головой. Без лишних предисловий, которых хватило в первом тексте об Эшенвальдсе, хочу показать вам музыку.
Да, первую часть можно прочесть здесь:
Она оказалась настолько животрепещущей и неисчерпаемой, что композитор, создав несколько прекрасных хоровых сочинений, понял, насколько этого мало, и нырнул в ночное северное небо с головой. Без лишних предисловий, которых хватило в первом тексте об Эшенвальдсе, хочу показать вам музыку.
Да, первую часть можно прочесть здесь:
Stars
Ода звёздам. Пожалуйста, поглядите, это квинтессэнция всего того, о чём я надрывалась в начале первой статьи о композиторе: космичность и глубокое тёплое (будто бы взаимное!) чувство к мирозданию. Не леденящий душу ужас одиночества во вселенной, а священный трепет, восторг перед величием и красотой всего сущего.
Здесь мы видим одну из находок Эшенвальдса — использование звуковысотно настроенных бокалов с водой для достижения эффекта "поющего космоса".
Могу себе представить восторг композитора, когда он нашёл эти стихи Сары Тисдейл — то, что она написала, удивительно похоже на фрагменты интервью и впечатления самого Эшенвальдса.
Поёт Государственный хор "Латвия", дирижёр — Марис Сирмаис.
Здесь мы видим одну из находок Эшенвальдса — использование звуковысотно настроенных бокалов с водой для достижения эффекта "поющего космоса".
Могу себе представить восторг композитора, когда он нашёл эти стихи Сары Тисдейл — то, что она написала, удивительно похоже на фрагменты интервью и впечатления самого Эшенвальдса.
Поёт Государственный хор "Латвия", дирижёр — Марис Сирмаис.
Одна вночи, на тёмном холме,
где сосны недвижимы и душисты,
и небо полно звёзд.
Над головой
белые, топазовые и дымно-красные мириады
бьющихся огненных сердец.
Они не могут рассердить или утомить,
я смотрю, как они выступают по своду небес — величаво и спокойно.
И знаю, что удостоена великой чести — быть свидетелем этого великолепия.
где сосны недвижимы и душисты,
и небо полно звёзд.
Над головой
белые, топазовые и дымно-красные мириады
бьющихся огненных сердец.
Они не могут рассердить или утомить,
я смотрю, как они выступают по своду небес — величаво и спокойно.
И знаю, что удостоена великой чести — быть свидетелем этого великолепия.
Northern Lights
Моя любимая музыка Эшенвальдса о северном сиянии. Снова мерцающие бокалы и сольное высказывание поразительной красоты.
Здесь ещё (спойлер!!!) появляются волшебные инструменты — хэндчаймы, с которыми хористы управляются мастерски (выглядит всё — как и должно выглядеть — очень спокойно и размеренно, но мы-то с вами понимаем, как трудно отладить взаимодействие подобного рода).
Очень привлекателен выбор литературных источников — латвийская народная песня (о её содержании напишу чуть позже, оно впечатляет) сменяется отрывками из дневников арктических исследователей Чарльза Фрэнсиса Холла и Фритьофа Нансена.
Исполняет Молодёжный хор "Камер" из Риги.
Здесь ещё (спойлер!!!) появляются волшебные инструменты — хэндчаймы, с которыми хористы управляются мастерски (выглядит всё — как и должно выглядеть — очень спокойно и размеренно, но мы-то с вами понимаем, как трудно отладить взаимодействие подобного рода).
Очень привлекателен выбор литературных источников — латвийская народная песня (о её содержании напишу чуть позже, оно впечатляет) сменяется отрывками из дневников арктических исследователей Чарльза Фрэнсиса Холла и Фритьофа Нансена.
Исполняет Молодёжный хор "Камер" из Риги.
Была ночь, и я несколько раз выходил на палубу.
Айсберг молчал; я тоже молчал. Было темно и холодно.
В девять часов я был внизу, в каюте, как вдруг услышал взволнованный голос капитана:
«Холл, поднимайся скорее! Мир в огне!»
Быстро, как только мог, я ринулся на лестницу и уже через мгновение был у палубы.
И когда дверь кабины распахнулась, ослепительный свет,
переполняющий свет опалил мою перепуганную душу!
О, все небо было единой сияющей массой цветного пламени, такое могучее, такое мощное!
Казалось, северное сияние втягивало нас в небо.
Да, это была арфовая музыка, дикая стихия в темноте, струны дрожали и сверкали в сиянии пламени, словно душ огненных дротиков. Огненная корона с авроральным светом проливала теплый свет по арктическому льду. Время от времени это становилось похоже на игру мягко покачивающихся серебристых волн , на которых мечты путешествуют в неизведанные миры.
Айсберг молчал; я тоже молчал. Было темно и холодно.
В девять часов я был внизу, в каюте, как вдруг услышал взволнованный голос капитана:
«Холл, поднимайся скорее! Мир в огне!»
Быстро, как только мог, я ринулся на лестницу и уже через мгновение был у палубы.
И когда дверь кабины распахнулась, ослепительный свет,
переполняющий свет опалил мою перепуганную душу!
О, все небо было единой сияющей массой цветного пламени, такое могучее, такое мощное!
Казалось, северное сияние втягивало нас в небо.
Да, это была арфовая музыка, дикая стихия в темноте, струны дрожали и сверкали в сиянии пламени, словно душ огненных дротиков. Огненная корона с авроральным светом проливала теплый свет по арктическому льду. Время от времени это становилось похоже на игру мягко покачивающихся серебристых волн , на которых мечты путешествуют в неизведанные миры.
В 2015 г. в Риге состоялась премьера первой мультимедийной симфонии Эшенвальдса The Nordic Light Symphony. Это грандиозное полотно посвящено Авроре Бореалис (т.е. по-нашему — северному сиянию).
Эшенвальдс, как в сказке, прочёл 150 книг о северном сиянии, пообщался с учёными и прочими экспертами, мудрецами и исследователями. И отправился в путь. Три года он путешествовал вместе с норвежским фотографом Кйетилом Скогли (специалистом по съемке северного сияния, известным как Aurora Chaser). В охоте за северным сиянием они побывали в Исландии, Гренландии, Норвегии, на Аляске, на севере России.
Эшенвальдс, как в сказке, прочёл 150 книг о северном сиянии, пообщался с учёными и прочими экспертами, мудрецами и исследователями. И отправился в путь. Три года он путешествовал вместе с норвежским фотографом Кйетилом Скогли (специалистом по съемке северного сияния, известным как Aurora Chaser). В охоте за северным сиянием они побывали в Исландии, Гренландии, Норвегии, на Аляске, на севере России.
Nordic Light Symphony — 45-минутное путешествие, где музыка (хор и оркестр) соединяется с рассказами и песнями 22-х сказителей из стран Балтии, Скандинавии, Исландии, Гренландии, Аляски и Якутии, с видеоинсталляциями, сделанными Кйетилом Скогли.
Как я поняла, эту работу (включая экспедицию) проспонсировали несколько коллективов, заинтересованных в её создании. "Скинулись" на симфонию PLU (Тихоокеанский лютеранский университет), Государственный хор "Латвия" и Симфонический оркестр города Лиепая, камерный оркестр "City of London Sinfoiniа", Симфонический оркестр и хор Мельбурна, Хор Берлинского радио, хор Орфеус из Торонто.
Трейлер симфонии выглядит так:
Перед премьерой Эшенвальдс рассказывал:
“
Там, где северное сияние оставляет свой след, появляются истории, и Аврора мифологизируется. Одни народы видят её как гигантскую лису с огромным хвостом, прыгающую по тундре и бросающую в небо свет вместе со снегом. Для других это путь, по которому души умерших людей поднимаются в небо. Третьи уверяют, что духи играют в странную игру, где вместо мяча — череп моржа. Есть и более зловещие поверья: если вы насвистываете под светом северного огня, он снесёт вам голову.
Иногда в рамках экспедиции я приезжал куда-то и понимал, что было слишком поздно: истории ушли. Я плакал, потому что здесь уникальное наследие северного сияния исчезло.
Был момент, когда я оказался в лесу ночью один, сияние горело над головой. И я услышал странный звук. Так кора деревьев похрустывала на морозе. Я записал этот звук, ветер, воду.
В Исландии мы записали голоса птиц, морских птиц, которые поют в полной тьме ночью, в феврале. Их любовная песня звучала так горячо, как в жаркой весенней Африке.
Я был во фьордах с микрофоном. Я слышал, как киты плывут в зимнем море.
Я использовал все эти звуки в моей мультимедийной симфонии.
Хочу дать вам совет: когда вы ощущаете магический момент – стойте тихо и слушайте. И снова слушайте! Эту тишину, это вдохновение. И следуйте этому голосу.
Как звучит северное сияние? Учёные говорят, что у него нет голоса. Но я уверен, что оно звучит через истории древних народов и их песни.
"Ночью на севере я видел души погибших солдатов,
которые и в небе продолжают битву,
я испугался: вдруг они принесут войну на мою землю".
Иногда в рамках экспедиции я приезжал куда-то и понимал, что было слишком поздно: истории ушли. Я плакал, потому что здесь уникальное наследие северного сияния исчезло.
Был момент, когда я оказался в лесу ночью один, сияние горело над головой. И я услышал странный звук. Так кора деревьев похрустывала на морозе. Я записал этот звук, ветер, воду.
В Исландии мы записали голоса птиц, морских птиц, которые поют в полной тьме ночью, в феврале. Их любовная песня звучала так горячо, как в жаркой весенней Африке.
Я был во фьордах с микрофоном. Я слышал, как киты плывут в зимнем море.
Я использовал все эти звуки в моей мультимедийной симфонии.
Хочу дать вам совет: когда вы ощущаете магический момент – стойте тихо и слушайте. И снова слушайте! Эту тишину, это вдохновение. И следуйте этому голосу.
Как звучит северное сияние? Учёные говорят, что у него нет голоса. Но я уверен, что оно звучит через истории древних народов и их песни.
"Ночью на севере я видел души погибших солдатов,
которые и в небе продолжают битву,
я испугался: вдруг они принесут войну на мою землю".
А тем, кто внезапно зафанатеет так же, как я, хочу показать ещё кое-что. Здесь сам Эшенвальдс, водя пальцем по ободку звенящего бокала, дрожащим голосом поёт (петь начинает на 14.40) эту самую песню про души погибших бойцов, которая стала основой тенорового соло из "Северного сияния".
Любопытно, что пьеса с таким же названием — Northern Lights — есть и у молодого норвежского композитора Ола Йело (чью "Тундру" мы слушали недавно в исполнении Женского хора BYU)
Предлагаю послушать версию северного сияния в представлении Ола Йело для сравнения.
Rivers of Light
Слова являют собой компиляцию текстов из фольклора народа саами,
трудов Кэндэйса Сэвэджа, Кари Кайла, Чарльза Фрэнсиса Холла,
Уильяма Рида и Фритьофа Нансена.
трудов Кэндэйса Сэвэджа, Кари Кайла, Чарльза Фрэнсиса Холла,
Уильяма Рида и Фритьофа Нансена.
"Реки света". Это, можно сказать, пьеса-компаньон для "Northern Lights" — она так же открывается репликой из народной музыки, и в дальнейшем в калейдоскопе текстов появляются слова арктических исследователей.
Ещё один расширяющий и дополняющий взгляд композитора на северное сияние.
Ещё один расширяющий и дополняющий взгляд композитора на северное сияние.
Приятный незамысловатый эскимосский текст. Люблю читать такое:
Kuovsakasah reukarih tåkko teki, sira ria,
tåkko teki, sira ria, sira siraa ria.
Guovssat, guovssat radni go, libai libai libaida,
Ruoná gákti, nu nu nu.
Северное сияние скользит по небу туда-обратно, туда-обратно, сира-риа, сира-риа,
Северное сияние, мерцающее одеяло, либаи-либаи-либаида, зеленое одеяние.
Kuovsakasah reukarih tåkko teki, sira ria,
tåkko teki, sira ria, sira siraa ria.
Guovssat, guovssat radni go, libai libai libaida,
Ruoná gákti, nu nu nu.
Северное сияние скользит по небу туда-обратно, туда-обратно, сира-риа, сира-риа,
Северное сияние, мерцающее одеяло, либаи-либаи-либаида, зеленое одеяние.
Вторая часть текста очень напоминает воспевания сияющего неба из "Northern lights":
Зимняя ночь, небо наполнено симфонией света, небо залито реками света.
Двери небес были открыты сегодня вечером.
От горизонта до горизонта туманные драконы плывут по небу,
зеленые занавески вздымаются, подобно вихрям,
быстро движущиеся, заполненные небом, словно паутины.
Зимняя ночь, небо наполнено симфонией света, небо залито реками света.
Двери небес были открыты сегодня вечером.
От горизонта до горизонта туманные драконы плывут по небу,
зеленые занавески вздымаются, подобно вихрям,
быстро движущиеся, заполненные небом, словно паутины.
“
Я летел из США в Европу, рядом со мной сидела 80-летняя женщина, которая возвращалась в Африку, в Руанду, где много лет была миссионером. Где-то над Атлантическим океаном, когда свет в самолёте приглушили, я увидел в иллюминатор северное сияние. Женщина никогда раньше не видела "Аврору", и я уступил ей своё место у окна. Она смотрела на аврору не отрываясь более 15 минут, и я был счастлив поддерживать подушки у её головы, чтобы она могла "захватить" красоту сияния в полноте, чтобы любой свет, который мог проникнуть изнутри самолёта, не помешал ей наслаждаться оттенками небесных переливов.
The First Tears
(Первые слёзы)
(Первые слёзы)
Гораздо менее исполняемое, но на мой взгляд — достаточно эффектное сочинение, в основу которого легла своеобразная инуитская легенда.
Эшенвальдс пишет картины тех времён, когда мир только-только создавался. Этот мир тёмен, недооформлен, мистичен и неподделен. И узнаваемые этнические мотивы — простые, многократно повторяемые реплики в сочетании с низкими ударами литавр, замешаны тут с типичной эшенвальдовской звукописью, с его воздушными, благозвучными и при этом диссонирующими аккордами, создающими ощущение колебаний пространства, почти осязаемого, но невесомого.
12 минут слушаются на одном дыхании, каждый раз драматургические "нагнетания" волнуют, тревожат и увлекают.
Эшенвальдс пишет картины тех времён, когда мир только-только создавался. Этот мир тёмен, недооформлен, мистичен и неподделен. И узнаваемые этнические мотивы — простые, многократно повторяемые реплики в сочетании с низкими ударами литавр, замешаны тут с типичной эшенвальдовской звукописью, с его воздушными, благозвучными и при этом диссонирующими аккордами, создающими ощущение колебаний пространства, почти осязаемого, но невесомого.
12 минут слушаются на одном дыхании, каждый раз драматургические "нагнетания" волнуют, тревожат и увлекают.
По поводу особенностей драматургии этой музыки есть комментарий самого композитора:
“
В некоторых моих произведениях — таких как "Sun Dogs", "The First Tears" — есть моменты, когда музыкальное отображение невидимого пейзажа, пространства без горизонта или драматичной боли шагает за пределы языковых границ.
И только чистая музыка несёт свет к финальной кульминации или "марианской впадине".
Такое видение требует многого, и выразить его чисто, без каких-либо стихов, на мой взгляд, подобно высшему пилотажу.
Но перед тем всё равно появляются слова, чтобы начать рассказывать историю.
Сначала я нахожу идею произведения, потом иду в библиотеку, чтоб подобрать идеально подходящий литературный источник (в подборе текста я очень тщателен!), и только потом достаю свой изгрызенный карандаш и чистый нотный лист и сажусь за фортепиано сочинять музыку.
Я теряю интерес к стихам, когда вижу в них слова, отражающие что-либо технологичное: "трамвай", "электричество", "трансляция" — все эти слова в моём музыкальном мире приравниваются к нулю.
Для меня музыка первостепенна, но и без текста я не могу обойтись.
И только чистая музыка несёт свет к финальной кульминации или "марианской впадине".
Такое видение требует многого, и выразить его чисто, без каких-либо стихов, на мой взгляд, подобно высшему пилотажу.
Но перед тем всё равно появляются слова, чтобы начать рассказывать историю.
Сначала я нахожу идею произведения, потом иду в библиотеку, чтоб подобрать идеально подходящий литературный источник (в подборе текста я очень тщателен!), и только потом достаю свой изгрызенный карандаш и чистый нотный лист и сажусь за фортепиано сочинять музыку.
Я теряю интерес к стихам, когда вижу в них слова, отражающие что-либо технологичное: "трамвай", "электричество", "трансляция" — все эти слова в моём музыкальном мире приравниваются к нулю.
Для меня музыка первостепенна, но и без текста я не могу обойтись.
А вот текст легенды. Я не удержалась и привела его полностью:
В самом начале времени Ворон создал мир.
Ворон был и богом, и птицей с человеком внутри.
Несмотря на то, что он создал мир, он не знал всего, что нужно было знать.
Ворон любил кататься на каяке в море.
Однажды он увидел большого кита. Ему стало интересно, каково изнутри брюхо кита.
Когда кит зевнул и его рот широко распахнулся, Ворон нырнул в пасть кита.
Он привязал свой каяк к одному из зубов кита и начал глубже уходить в тело.
Зубы кита сомкнулись, и стало темно.
Ворон услышал звук, похожий на барабан или далекий гром.
Белые кости ребер кита поднимались вокруг него, как колонны из слоновой кости.
В центре живота кита Ворон увидел красивую девушку. Она танцевала.
От её рук и ног тянулись струны, привязанные к сердцу кита.
Ворон подумал: «Она такая красивая. Я хотел бы вытащить её из кита и жениться на ней".
Он сказал ей: «Я Ворон. Я создал мир. Ты пойдешь со мной в мир и будешь моей женой?
Дева ответила: «Я не принадлежу миру, как ты не принадлежишь киту. Но я не могу оставить кита. Я — сердце и душа кита. Но если ты захочешь остаться здесь и быть со мной, я буду счастлива».
Ворон откинул клюв, обнажив свое человеческое лицо. Он отбросил крылья и сел, положив руки на колени. Он наблюдал за девушкой, пока она танцевала.
Когда она танцевал быстрый танец, кит летел сквозь воду.
Когда она танцевала медленно, кит затихал и плыл мирно.
Затем танец становился всё спокойней и спокойней,
а потом девушка совсем перестала двигаться, и глаза её закрылись.
Ворон ощутил дыхание прохладного ветра, который принёс запахи мира через ноздри кита.
Он снова подумал о том, что хотел забрать девушку с собой.
Он почувствовал человеческое желание. И он забыл, что она сказала.
Ворон потянул свой клюв на лицо и закрыл руки крыльями.
Он схватил девушку.
Он услышал щелчок лопающихся струн, когда вылетел с ней изо рта кита в небо.
В полёте Ворон увидел, как волны выбросили на берег тело кита. Кит был мертв.
Девушка в руках Ворона становилась все меньше и меньше, пока не исчезла полностью.
Ворон понял, что у всего живого есть сердце и душа, и все в мире рождается и умирает.
Он был потрясен.
Он приземлился, сел на бок мёртвого кита и заплакал.
И это были первые слёзы.
Затем Ворон начал танцевать. Он танцевал несколько недель.
Затем ворон начал петь. Он пел в течение недель и недель, пока его сердце не успокоилось.
Затем он вернулся обратно в небо.
Он пообещал людям и животным, что всегда будет возвращаться в этот мир, пока мы заботимся друг о друге и понимаем, что все в этом мире живет и умирает, и у всех людей и животных есть сердце и душа. Слезы Ворона были первыми слезами. Его танец и его песня о горе и исцелении были первой песней и первым танцем.
Ворон был и богом, и птицей с человеком внутри.
Несмотря на то, что он создал мир, он не знал всего, что нужно было знать.
Ворон любил кататься на каяке в море.
Однажды он увидел большого кита. Ему стало интересно, каково изнутри брюхо кита.
Когда кит зевнул и его рот широко распахнулся, Ворон нырнул в пасть кита.
Он привязал свой каяк к одному из зубов кита и начал глубже уходить в тело.
Зубы кита сомкнулись, и стало темно.
Ворон услышал звук, похожий на барабан или далекий гром.
Белые кости ребер кита поднимались вокруг него, как колонны из слоновой кости.
В центре живота кита Ворон увидел красивую девушку. Она танцевала.
От её рук и ног тянулись струны, привязанные к сердцу кита.
Ворон подумал: «Она такая красивая. Я хотел бы вытащить её из кита и жениться на ней".
Он сказал ей: «Я Ворон. Я создал мир. Ты пойдешь со мной в мир и будешь моей женой?
Дева ответила: «Я не принадлежу миру, как ты не принадлежишь киту. Но я не могу оставить кита. Я — сердце и душа кита. Но если ты захочешь остаться здесь и быть со мной, я буду счастлива».
Ворон откинул клюв, обнажив свое человеческое лицо. Он отбросил крылья и сел, положив руки на колени. Он наблюдал за девушкой, пока она танцевала.
Когда она танцевал быстрый танец, кит летел сквозь воду.
Когда она танцевала медленно, кит затихал и плыл мирно.
Затем танец становился всё спокойней и спокойней,
а потом девушка совсем перестала двигаться, и глаза её закрылись.
Ворон ощутил дыхание прохладного ветра, который принёс запахи мира через ноздри кита.
Он снова подумал о том, что хотел забрать девушку с собой.
Он почувствовал человеческое желание. И он забыл, что она сказала.
Ворон потянул свой клюв на лицо и закрыл руки крыльями.
Он схватил девушку.
Он услышал щелчок лопающихся струн, когда вылетел с ней изо рта кита в небо.
В полёте Ворон увидел, как волны выбросили на берег тело кита. Кит был мертв.
Девушка в руках Ворона становилась все меньше и меньше, пока не исчезла полностью.
Ворон понял, что у всего живого есть сердце и душа, и все в мире рождается и умирает.
Он был потрясен.
Он приземлился, сел на бок мёртвого кита и заплакал.
И это были первые слёзы.
Затем Ворон начал танцевать. Он танцевал несколько недель.
Затем ворон начал петь. Он пел в течение недель и недель, пока его сердце не успокоилось.
Затем он вернулся обратно в небо.
Он пообещал людям и животным, что всегда будет возвращаться в этот мир, пока мы заботимся друг о друге и понимаем, что все в этом мире живет и умирает, и у всех людей и животных есть сердце и душа. Слезы Ворона были первыми слезами. Его танец и его песня о горе и исцелении были первой песней и первым танцем.
Эшенвальдс несколько изменил текст легенды, сделал главного героя чуть менее диким и чуть более человечным. У него кит проглатывает Ворона случайно, и внутри брюха тот испытывает не любопытство, а уверенность в собственной скорой смерти. И девушку он не ворует сознательно, а всего лишь забывшись, переворачивает лампу (символизирующую свет души кита), к которой она просила не прикасаться.
Но главное — композитор отказывается от эпилога и выводов. Он заканчивает словами "Ворон заплакал. И это были первые слёзы".
Поёт Портландский государственный камерный хор.
Но главное — композитор отказывается от эпилога и выводов. Он заканчивает словами "Ворон заплакал. И это были первые слёзы".
Поёт Портландский государственный камерный хор.
В настоящее Эшенвальдс работает над второй мультимедийной симфонией — о вулканах.
Премьера должна состояться в этом, 2018-м году.
Композитор снова отправился в интереснейшую экспедицию — на сей раз он будет проникаться наследием народов, живущих у подножий вулканов. На Гавайях, в Новой Зеландии исследовательская группа во главе с Эшенвальдсом будет общаться с аборигенами и записывать местных сказителей. Их истории, легенды, мифы и песни станут основой для новой симфонии.
Что и говорить, тема выбрана мастерски (и досуг обеспечен отличный). Не знаю, были ли в истории музыки достойные произведения об этом. Но интересно, насколько подобная экзотика окажется присуща Эшенвальдсу. Всё-таки он северный человек, и — в случае с полярным сиянием — писал о своём родном, близком и прочувствованном, медленном и плавном (нет, это не намёк на прибалтийский темперамент). А тут — вулканы!
Кроме того, композитор размышляет о ещё двух симфониях — о воде и воздухе.
Будем ждать)
Премьера должна состояться в этом, 2018-м году.
Композитор снова отправился в интереснейшую экспедицию — на сей раз он будет проникаться наследием народов, живущих у подножий вулканов. На Гавайях, в Новой Зеландии исследовательская группа во главе с Эшенвальдсом будет общаться с аборигенами и записывать местных сказителей. Их истории, легенды, мифы и песни станут основой для новой симфонии.
Что и говорить, тема выбрана мастерски (и досуг обеспечен отличный). Не знаю, были ли в истории музыки достойные произведения об этом. Но интересно, насколько подобная экзотика окажется присуща Эшенвальдсу. Всё-таки он северный человек, и — в случае с полярным сиянием — писал о своём родном, близком и прочувствованном, медленном и плавном (нет, это не намёк на прибалтийский темперамент). А тут — вулканы!
Кроме того, композитор размышляет о ещё двух симфониях — о воде и воздухе.
Будем ждать)
Written by Анна Красий
All rights for images and videos belong to their authors.
All rights for images and videos belong to their authors.
Читать ещё
ok.neznaika@gmail.com
